мультифандомная шлёндра
10.09.2010 в 13:02
Пишет свенгали:И это все о Ней
Название: "И это всё о Ней"
Главная героиня: должна быть только одна
Жанр: поэма в прозе
Краткое содержание: в Хогвартс прибывает загадочная и очаровательная колдунья, покоряющая мужские сердца, которой Пророчество сулит победу над Волдемортом. Она не Мэри-Сью, у нее другое фамилие, и вы все ее обязательно полюбите.
Дисклеймер: все второстепенные герои (все герои, кроме Главной Героини, второстепенны) принадлежат Роулинг. Крылатые выражения, которыми пестрит этот фик, принадлежат безвестным труженикам пера и клавиатуры, отмеченным составителями ru_proda и Башорг. Все авторы, сумевшие отыскать в этом фике свои фразы, могут под ними подписаться, и я проставлю их славные имена в дисклеймере.
***
читать дальшеКогда карета, запряженная парой одров, из деликатности именуемых «фестралами» (на самом деле, это были две лошади, которых Кровавый Цыганский Барон все же научил питаться воздухом), довлекла Гарри и Рона до Хогвартса, наступил закат. Он наступил прямо на замок, отчего Астрономическая башня покосилась на манер Пизанской.
Закат был красный, словно кровь, а может, это кровь была красная, как закат. В совятне выли совы. В Запретном лесу ухали оборотни. В озере мяукал Кальмар.
Показались остальные кареты. Первая из них, едущая второй за четвертой, откинула дверь, и окрестности озарились светом, подобным цвету электи… елктре… эклектрического прожектора.
- Гермиона! Как ты изменилась за лето! – воскликнул Рон, изумленно глазея на представший перед ним гений чистой красоты.
Это была блондинка, с волосами, развивающимися по экспоненте – золотыми, как голда на шее рэппера, но отливающими то рыжим, то баклажановым, а в темноте становящимися почти снежно-черными, будто иссиня-белое вороново крыло. Ее глаза были синими, как сапфиры, а когда она сердилась, становились черными, как лакированный ботинок, а то вдруг вспыхивали зелеными огоньками (это метафора! Или гипербола? Надоело думать… ля-ля-ля). И все в ней было прекрасно – и душа, и тело, и мантия с кровавым подбоем, и сабики на шпильке, и мыс… (мысли-то нам зачем? Горе от ума, как говорил буревестник революции Максим Горький. Безумству храбрых поем мы песню!)
- Это не Гермиона, - пролепетал Гарри, поправляя очки. – Это не… я не знаю, кто эта волшебная волшебница, но мозг мой отказывается примириться с окружающим миром, покуда я не узнаю ее имени!
- А если узнаешь – примирится? – заинтересовалась любознательная Гермиона, подходя к товарищам взаде, потому что она была очень умная и хотела все знать.
- Отстань, заучка! – Гарри не хотел и не мог видеть никого, кроме прекрасной красавицы.
Она захватила его сердце и произвела опустошение в его мозге.
- Моя имя, - пропела волшебница грудным контральто, звенящим, словно колокольчик, - Барбарелла-Иезавель-Изольда-Боудикка Риддл-Слизерин. Можете звать меня просто Барби. Я – прямой потомок Годрика Гриффиндора…
- А почему – Слизерин? – спросила любознательная Гермиона.
- А чтоб никто не догадался, - объяснила Барбарелла-Иезавель-Изольда-Боудикка. – Так мне посоветовал мой двоюродный отец Альфонс-Донасьен-Франсуа-Аберфорт Дамблдор, который приходится Альбусу Дамблдору внучатым дядей. Кстати, я собираюсь поступить на два факультета сразу – на Гриффиндор и Слизерин, чтобы никому не было обидно.
- Очень правильное решение, девочка моя, - сказал подошедший откуда не возьмись старик с длинной серебряной бородой, доходившей до самых бровей, из которых лукаво выглядывали очки-половинки. - Вот и наступил момент, когда тебе можно вступить в этот таинственный, холодный снаружи и тёплый изнутри замок Хогвартс.
Перед Барби предстал большой зал. По форме он был круглым и только в самом конце был маленький квадрат.
- Пойдем с нами, - трепетно промолвил Гарри, пронзая Барби сияющим взглядом очков. – В гриффиндорскую гостиную.
- А лучше сразу – в спальню, - подхватил Рон.
- Нет уж, - возмутился Малфой. – В Слизерин так в Слизерин.
- У Барби будет отдельная спальня, - ласково сказал Дамблдор, ни на что не намекая.
И все сразу поняли, что он ни на что не намекает, и дружно согласились.
- Что здесь происходит? - закричал носатый ублюдок с прекрасными черными глазами, мечущими искры, и сальными черными волосами, роскошно падающими на плечи. - Что это за сборище? По сто баллов с Гриффиндора, Хаффлпаффа и Пуффендуя! Сто баллов Слизерину!
Барби подняла очи к потолку, откуда поглядела ими в пролетавшего мимо Пивза. Пивз ахнул, отрастил пару крыльев, в руках его появился лук со стрелами, из которого он выстрелил в профессора Северуса Снегга и попал ему прямо в сердце. Стрела со звоном отскочила – сердце у профессора было каменное.
- Три дня отработки на урановых рудниках, - сказал Снегг Пивзу и с беспокойством ощутил, что на поверхности сердца появилась царапина.
Он полюбил прекрасную Барби.
- А где же твой фамилиар? – поинтересовалась у Барби любознательная Гермиона.
- Вот, - Барби предъявила янтарную сову размером с самую крупную курицу.
- Ишь ты, каменная птица, - позавидовал Рон.
- А летать она может?
- Еще как!
Барби приняла позу «Дискобола» и метнула сову в Драко Малфоя. Тот упал.
- Сто баллов с Гриффиндора, - прошипел Снегг, томясь любовью, но тщательно ее скрывая (потому что он был очень скрытный).
- А я и на Слизерине учусь, - надула губки Барби.
- Фигня вопрос, - согласился Снегг. – Сто баллов Слизерину.
- Видите, как я ловко все устроила? – завлекательно улыбнулась Барби.
Золотое Трио застонало квинтетом.
Дамблдор, который был очень мудрый, потому что ему исполнилось сто пятьдесят лет, мигом догадался, что у него появился соперник, и сказал ласково:
- Дорогой Северус, только что мне лорд Волдеморт прислал сообщение, что ты не уплатил партийные взносы за последние пять лет.
Злобный профессор зелий ахнул и умчался платить взносы. Этим не шутят.
А Барби отправилась осваивать свою новую спальню. Спальня – это очень важное место в жизни каждой девушки, поэтому она должна соответствовать ее растущим духовным запросам. На этот раз Барби осталась довольна.
Спальня была обставлена в постельных тонах, создававших изящную планировку. В этих цветах и их оттенках было всё, кровати, гардеробы, тумбы, кресла. Лишь небольшой угол около камина не подчинялся правилу двуликости этой комнаты, сохраняя непредвзятость в цвете. Шторы цвета морской волны и кровать цвета молодого дерева хорошо дополняли друг друга.
Барби разделась и прыгнула на кровать, но та отпружинила ее в окно навстречу ночи. Ударившись о стекло, Барби сползла на пол. Голова сразу заработала.
Что ждет ее, прекрасную и мудрую колдунью в этом таинственном замке, в этой школе Чародейства и Волшебства? Удивительные приключения? Неземная любовь? Или… Холодный пот полился по бледному челу Барбареллы тонкими струйками, когда она представила себе еще одну, чудовищную, кошмарную возможность… нет, нет, этого не может быть – ангел-хранитель не допустит такого надругательства над хрупкой барбиной психикой… но страшное слово билось то об одну стенку мозга, то о другую: «Учиться! Учиться! Учиться!» Прямо как похоронный колокол.
Барби поднялась с пола и пошла прогуляться, чтобы бодрящая свежесть ночных коридоров охладила ее разгоряченные голову и грудь. Она шла на Астрономическую башню, чтобы пообщаться со своими мельчайшими внегалактическими друзьями – звездами. Луна, конечно же, была самым большим ее другом (ночью, а днём солнце).
Но встрече было не суждено состояться, потому что черная тень нависла над Барбареллой, и некто склонил над ней свой гордый профиль, чем-то напоминающий о хищной птице.
- Мисс Ридлл-Слизерин? – профессор Снегг саркастически вскинул бровь, а потом виртуозно подхватил ее на лету. – Что вы здесь делаете в столь поздний час?
- Прогуливаюсь, - ответила Барби, трепеща ресницами.
- А почему вы голая?
- Ой. Это я задумалась, - объяснила Барби.
Снегг сделал шаг вперед и, уткнувшись носом на что-то мягкое и тёплое, услышал возмущённый голос Барби:
- Профессор! Что вы себе позволяете? Вы трогаете мою грудь! Носом!
- Простите, мисс Ридлл-Слизерин, - смутился Снегг. – Я плохо вижу. Это канонический факт.
- Ах, - Барби понимающе кивнула. – Говорят, что недостатки зрения обычно компенсируются развитым осязанием. Может, вам потрогать мою грудь руками?
- Как можно предлагать такие вещи невинным профессорам зельеварения?! – возмутился Снегг, исполняя просьбу.
Развитая профессорская рубашка нашептывала Барби латинские глаголы, и это было очень эротично. Барби растеклась по профессору, ласково оплетая его нижними ногами, и счастье было неминуемо, но тут из-под мантии-невидимки выскочило Золотое Трио и радостно воскликнуло:
- Превед!
- А что это вы тут делаете, а? – заинтересовалась любознательная Гермиона.
- Починяем примус, - не растерялся Снегг.
- Где примус, где? – закричало хором Золотое трио и бросилось догонять улетающие призраки Примуса, Секундуса и Септимуса.
- Идите в спальню, мисс Ридлл-Слизерин, и поразмыслите над своим поведением как следует! – сурово сказал Снегг, отрывая от себя присоски Барби и бросая ее на каменный пол.
Потому что он любил Барби, но у него были принципы. Целых один – не трахать своих учеников при свидетелях. Он чтил уголовный кодекс… местами.
- Опять размышлять, - горько молвила Барби, потирая ушибленный копчик. – Я такая крутая ведьма, что размышления меня только испортят. Нет уж, профессор. Мучайтесь своей неразделенной любовью дальше, а я пойду спать.
И с этими словами она вернулась в свою спальню и снова залезла в свое «убежище» под названием одеяло.
Утренняя прохлада залетела в комнату и освежила ее. Солнечный луч игриво ткнул девушку в глаз. Барби неохотно проснулась.
- Хогвартское время – одиннадцать часов пятьдесят восемь минут, - сообщил будильник. – В Петропавловске-Камчатском – полночь.
«Зачем я не в Петропавловске-Камчатском?» - грустно подумала Барби.
Солнечный луч постучал Барби по лбу.
- На урок по Зельям опоздаешь, - шепнул он задушевно.
- И правда, - вспоминал Барби. – Я же сюда учиться приехала. Типа.
Потягиваясь, она, наконец впустила яркий свет в свое сознание. Руки, только что разведенные в разные стороны для преприятнейших потягушек, в тихом (только до поры, до времени) изумлении упали обратно на кровать.
- Нечего тут изумляться, - укорила Барби свои руки. – Дело надо делать.
Она вошла в ванную, пройдя насквозь перегородок тонкоребрость, и озарилась огнями прожекторов, лучи которых ослепляли вошедшего, как это обычно и бывает в ванных комнатах.
Посмотрев на себя в зеркало, Барбарелло осталось недовольно. Ее волосы, обычно аккуратно вьющиеся чуть ниже колен, скрутились в воронье гнездо. На макушке весело попискивали птенцы. Крупная ворона влетела в двери ванной и, зависнув над головой Барби наподобие колибри, принялась кормить птенцов червяками.
- Ну и дела, - заподозрила непорядок Барби. - Где тут расчески?
Какая удача! Прямо на раковине, и над ней, и под ней оказались многочисленные полочки, здорово! Сколько тут всего много… Какие-то непонятные палочки, кисточки, коробочки, щетки… а вот и расчески! Наверно, какие-нибудь волшебные.
Взяв наугад одну, Барби повертела ее перед глазами. Светло-коричневая рукоятка из дерева, и похожая на массажку щетка в довершение.
- Ишь ты, - заметила Барби. – У меня дома все расчески состояли только из ручки. Попробуем чесануться.
Через полчаса мучений и нескольких вырванных клочков волос, в отражении зеркала стояла вполне причесанная девушка с длинными золотыми волосами.
«Как у меня», - подумалось Барби.
Потом она одела чудесное платье: нежно-алого цвета, не слишком пышное, оно спадало к полу очень легко и свободно. Плечи были открытыми, а вырез на груди чем-то напоминал верх сердца. Еще платье было с маленькими золотыми бусинками, которые сияли, как далекие-далекие звезды.
- Афигеть, дайте два, - прошептала Барби самой себе и отправилась на урок Зельеварения.
Она вплыла, как каравелла по зеленым волнам, и даже закаленный Снегг прикрыл глаза, потому что сияние, исходившее от Барби, ослепляло сетчатку и радужку и ложилось на сердце несмываемым пятном, сиявшим, как мрак, и огненным, как лед.
Собравшись с силами, профессор хлебнул для храбрости из котла Долгопупса, закусил тритоном и продолжил урок.
- Долгопупс, что такое "ашдвао"?
Долгопупс поник головой.
- Сто баллов с Гриффиндора.
- Грейнджер, что такое «ашдвао"?
- Вода!
- На каком языке? – заинтересовалась любознательная Барби.
- На суахили, - подсказал Малфой.
- А где сто баллов Гриффиндору? – заинтересовалась любознательная Гермиона.
- Где, где… в гнезде! – ответил неизменно остроумный Мастер Зельеварения, Зельесоления и Зельесушкигрибовназиму. – Риддл-Слизерин, солнце восходит на западе или на востоке?
Это был такой неожиданный вопрос, что Барби показалось, будто ее мозг ударился об макушку головы. Студенты зашушукались. Еще никому таких сложных вопросов не задавали. Гермиона принялась лихорадочно листать учебники.
Барби напряглась. Ей было необходимо сохранить единственное богатство незамужней девушки – репутацию блондинки.
- Оно не восходит, оно встает! – воскликнула она.
На слове «встает» все мальчики в классе ахнули, а девочки забросали Барби уховертками. Они не знали слова «фэм», потому что это были недоразвитые колдуньи, которые и девственности, небось, только к тринадцати годам лишаются.
Снегг, умело скрывая свою страсть, уже готовился снять сто баллов с Гриффиндора и начислить сто баллов Слизерину, но неожиданно в тише замка раздался столь привычный разуму звонок, и Барби спасла свою репутацию.
Барби догадывалась, что спас ее Дамблдор, следящий за юной волшебницей из-за своих очков полумесяцев, но она осталась холодна, потому что боялась запутаться в бороде. Вот если бы директор догадался побриться или хотя бы заплести бороду в стильные дреды, она бы еще подумала.
Дети радостно высыпались из класса, замусорив собой коридоры, и побежали на следующий урок, который был урок Прорицаний. По дороге Барби встретился Дамблдор.
- Хочешь лимонную дольку? – ласково спросил он.
«Клофелином обсыпал, старый педофил. Усыпит и изнасилует», - догадалась Барби.
И взяла две.
Дамблдор пошел дальше, оставив Барби в недоумении давиться дольками.
«Заманивает!» - сообразила Барби и пошла на урок Прорицаний, потому что ей надо было поразить своими знаниями учителей и студентов, потому что Барби была крутая колдунья и училась у самой Кассандры, а потом – у самого Мерлина из Соловецкого НИИ ЧАВО, а потом – у синоптиков из Гидрометцентра.
- Сегодня мы будем учиться гадать на тарелке овощного супа, - сообщила Трелони. – Так, взяли тарелки и выпили бульон… не выделывайтесь, Малфой, со своей ложкой, пейте из тарелки, как все. А теперь посмотрели на вареные овощи.
Барби посмотрела, и неожиданно пришло к ней видение. Оно было уж очень неожиданное потому, что Барби упала бы лицом в тарелку, если бы Рон ее не придержал за попу. Инсайт случился у Барби. Мысли окружающих шквалом набросились на нее, будто рой пчел, но она схватила том Нострадамуса и убила их все, оставив только одно Предсказание, которая и высказала немедленно к всеобщему изумлению. Один Драко скептически глядел на Барби, охваченную пророческим экстазом. Он не мог поддаться ее чарам, потому что был влюблен в Гарри Поттера, но и его уже начало околдовывать колдовское очарование очаровательной колдуньи.
«Просто кукла без ничего», - думал Драко, - «лишь красивая улыбка, мягкое и упругое тело, сапфировый отблеск глаз… Но вовсе не колдовство спектрального прорицания этой персоны… Нет, совсем нет».
- Ой, а она разговаривает... – Трелони прислушалась к невнятному, но грозному бормотанию Барби, - да еще какими семиэтажными ворожениями!
От этих комментариев релаксация девушки не уменьшилась, а даже, наоборот.
- Я побежу Темного лорда, - провещала Барби.
- Или от него? – уточнила любознательная Гермиона.
- В него! – отчеканила Барби.
- Или он в тебя, - зловеще ухмыльнулся Драко.
- Меня поддержит мое фирменное упрямство, а если нет, пошлю все на хрен, - продолжала Барби.
- Мне нравится ее решительный настрой! – умилился Гарри, внимательно глядя во вздымающееся декольте Барби.
Декольте игриво подмигнуло соском. Барби быстренько вышла из транса и подтянула украшенный стразами бюстгальтер повыше, ибо нефиг.
- И Волдантевморд будет мертв, как прошлогодняя морковь на поле для гольф! - докончила Барби свои мысли.
- О ком это она?
- Заткнись, любознательная Гермиона! – застонали все. – Мы что тебе – энциклопедия для почемучек?
- Ночь пройдет, пройдет пора ненастная, солнце взойдет! – заключила Барби.
Класс разразился восторженными криками.
Школьники и Трелони молчали и испуганно озирались. Орущая комната была им внове.
- Что происходит? – ворвался в класс бдительный Дамблдор, которого позвал Снегг, который как всегда подслушивал под дверью, которая была неплотно закрыта, потому что… потому что… В общем, неважно.
- Мисс Реддл-Слизерин только что изрекла пророчество, - наябедничала Трелони. – Оказывается, Избранная – это она. Она победит Волдеморта в ясный солнечный день и принесет нашему магическому обществу мир и процветание!
- О как, - удивился Дамблдор. - Гарри, мальчик мой, у тебя есть шанс дотянуть до старости.
Гарри Поттер что-то прошептал и перекрестился.
- Видите, как её трясёт? – заметил Снегг. - Это в неё всасывается новая сила.
- Иди же и принеси мне голову Волдеморта на серебряном блюде! – воскликнул Дамблдор, спешно пересматривая свои планы. – А я тебе станцую танец семи покрывал.
- О да, я смело пойду на бой, - отвечала отважная Барби, не убоявшаяся танца в исполнении директора, и даже Трелони поглядела на нее с восхищением.
А тем временем полные страстью сапфировые глаза обратили на Гарри свой взор. Барби понеслась к нему, как неукротимый бладжер, и пала ему на грудь.
- Ты меня любишь?
- Как-то я даже растерялся, - признался Гарри. – Поцелуй меня взасос, тогда я определюсь.
- Не время целоваться, - одернул его Снегг. – Тем более что ты уже определился во время нашего последнего занятия окклюменцией. Не отвлекайся, отважная Барабелла. Пришло время спасти мир.
Конечно, он знал, что говорит, ведь он был когда-то черным магом и даже знал некоторые темные заклинания. Кроме того, его обсидиановые глаза так страстно ощупывали декольте Барби, что она не могла устоять перед этим властным призывом и пала на грудь профессору Снеггу.
- Сделать это для вас, мой профессор? – прошептала она хрипло.
Снеггу этого сразу захотелось, но его принцип ему не позволил. Поэтому он просто сказал:
- Убей его.
На секунду Снеггу, который щекой прислонился к голове Барби, послышалось, как шуршат ее извилины. Это было эхо.
- Она уйдет или так и будет вешаться на всех? – ревниво спросил Драко, который любил не только Гарри Поттера.
Барби тут же вспомнила про него и, подойдя к Малфою, крепко с неженской силой обняла его. Драко затрепыхался в могучих объятиях, но вырваться не смог.
- Знаешь я когда тебя увидела, ты мне был оч приятен, - с придыханием молвила Барби. - Ты симпатичный, прикольный, веселый, хорошый... нетакой как все... В тебе есть что-то особеное... Я тебе доверяю.... Вправда не думала что буду с тобой опсчатся, посли некоторых твоих слов......Честно мне было неприятно тогда слышать от тебя такие слова.................... Но ты хорошый.............
- Еще раз говорю - ИДИ НА ХУЙ!!!
- Ах, застенчивая пуся, - умилилась Барби. – Ничего, вот вернусь с победой, ужо я тебя пообщаю.
Малфой заплакал слезами по щекам и выбежал из класса.
«Горюет», - подумала Барби.
- Я пошла, - сказала она просто.
Герои выражаются просто. Ведь они просто герои. Они по-другому не могут. Если бы они выражались сложно, то были бы философы. А философы редко бывают героями. Потому что герои не должны много думать. А то подумают: «На фига мы в это встряли?» Но они так не думают, потому что они герои. И Барби отправилась спасать мир.
Дамблдор грустно улыбнулся ей вслед и нарисовал глазами контур сердца.
По лицам школьников прогуливались радостные улыбки, обмениваясь приветствиями и поклонами, и даже профессор Снегг немного просветлел.
Над головой Барби серело, покачиваясь, осеннее небо. Сиреневые и синие деревья, не такого уж и большого размера, как выглядели из дали, колыхались на ветру, и несли приятный аромат конопли.
- Где живет лорд Волдеморт? – спросила Барби у ветра.
Но ветер не ответил Барби. Он не хотел с ней разговаривать.
И Барби пошла, куда глаза глядят. Ее прекрасные сапфировые глаза глядели куда угодно, только не под ноги, и через минуту она споткнулась и провалилась в кроличью нору, и, пролетев по ней, оказалась прямо в подземельях Волдеморта.
- Кто здесь? - воскликнул Темный Лорд, заслоняясь руками.
- Это я здесь, - гордо отвечала Барби, выступая ему навстречу. – Я пришла сказать, что хочу сказать тебе что-то.
Волдеморт открыл рот и, подумав, задумчиво почесал голову. Что сказать на это, он не решил, поэтому решил больше не искать.
- А кто ты?
- Я Избранная! Прямой потомок Годрика Гриффиндора и Хельги Хаффлпафф! Я пришла избавить мир от твоего адского присутствия!
- А как же Гарри Поттер?
- Я вместо него.
- Нет, погоди. Так нельзя. Коней на переправе, то есть – героев на расправе не меняют.
- Еще как можно, - Барби выпятила грудь. – Это фик про меня, что хочу, то и ворочу.
От ее рук стало исходить золотистое сеяние.
- Я убью тебя, лорд Волан-Дер-Морт! – воскликнула Барби и взмахнула палочкой. – О, подлый сферический злодей!
- Я не сферический, - огорчился Волдеморт, оглядывая свое изнуренное шейпингом и голливудской диетой тело.
- Во всех сферах ты злодей! Погибнешь ты сейчас, и тот, которая тебя убьет, будешь я!
Барби выставила ножку в маленькой красной туфельке и сетчатом чулке вперед, отвела руку в браслетиках и фенечках за голову, тряхнула копной волос, которые бодро зашевелили локонами, декольте поддернула вниз, а юбку – вверх, потом повела бедрами…
- Авада Кедавра, - сказал заскучавший Волдеморт.
Судороги побежали по телу Барби, прячась под платьем, и девушка упала на спину лицом вниз. Ее волосы красиво разметались по земле, одна нога указывала на юг, другая – на север, третья – в сторону Хогвартса. Она лежала перед Волдемортом на полу, рука вся в крови, от волшебной палочки сломалась на две половинки, и даже крысы плакали над ее телом, потому что им было жалко, потому что она умирала, и красота ее уходила навсегда, а Волен-ди-морд не плакал, потому что он был совсем бесчуйственный, и душа его раздробилась на восемь половинок, и сочувствовать такой душой стало совсем невозможно.
- Любимый, - простонала Барби, прекрасная и трагичная, как умирающая утка. – Я погибаю… Гарри… Северус… Альбус… Драко… Марти-Стю… черт, сколько же вас было… я ухожу в сумрак! Я знаю, что вы будете скорбеть обо мне навсегда, и боль обо мне не отпустит вас, словно шрам.
- Авада Кедавра! Авада Кедавра! Авада Кедавра! – закричали Пожиратели хором, обливаясь горькими слезами.
- Прощай, Хогвостр, мой дом, и мое проклятие, – проговорила Барби в пустоту. Излишне пафосно, но от души.
И на свете стало одной Барбареллой-Иезавелью-Изольдой-Боудиккой меньше.
Когда ее хоронили, шел дождь.
И тут она не угадала!
P.S. А вы думали, она победит Волдеморта? Нет, вы правда так думали?
URL записиНазвание: "И это всё о Ней"
Главная героиня: должна быть только одна
Жанр: поэма в прозе
Краткое содержание: в Хогвартс прибывает загадочная и очаровательная колдунья, покоряющая мужские сердца, которой Пророчество сулит победу над Волдемортом. Она не Мэри-Сью, у нее другое фамилие, и вы все ее обязательно полюбите.
Дисклеймер: все второстепенные герои (все герои, кроме Главной Героини, второстепенны) принадлежат Роулинг. Крылатые выражения, которыми пестрит этот фик, принадлежат безвестным труженикам пера и клавиатуры, отмеченным составителями ru_proda и Башорг. Все авторы, сумевшие отыскать в этом фике свои фразы, могут под ними подписаться, и я проставлю их славные имена в дисклеймере.
***
читать дальшеКогда карета, запряженная парой одров, из деликатности именуемых «фестралами» (на самом деле, это были две лошади, которых Кровавый Цыганский Барон все же научил питаться воздухом), довлекла Гарри и Рона до Хогвартса, наступил закат. Он наступил прямо на замок, отчего Астрономическая башня покосилась на манер Пизанской.
Закат был красный, словно кровь, а может, это кровь была красная, как закат. В совятне выли совы. В Запретном лесу ухали оборотни. В озере мяукал Кальмар.
Показались остальные кареты. Первая из них, едущая второй за четвертой, откинула дверь, и окрестности озарились светом, подобным цвету электи… елктре… эклектрического прожектора.
- Гермиона! Как ты изменилась за лето! – воскликнул Рон, изумленно глазея на представший перед ним гений чистой красоты.
Это была блондинка, с волосами, развивающимися по экспоненте – золотыми, как голда на шее рэппера, но отливающими то рыжим, то баклажановым, а в темноте становящимися почти снежно-черными, будто иссиня-белое вороново крыло. Ее глаза были синими, как сапфиры, а когда она сердилась, становились черными, как лакированный ботинок, а то вдруг вспыхивали зелеными огоньками (это метафора! Или гипербола? Надоело думать… ля-ля-ля). И все в ней было прекрасно – и душа, и тело, и мантия с кровавым подбоем, и сабики на шпильке, и мыс… (мысли-то нам зачем? Горе от ума, как говорил буревестник революции Максим Горький. Безумству храбрых поем мы песню!)
- Это не Гермиона, - пролепетал Гарри, поправляя очки. – Это не… я не знаю, кто эта волшебная волшебница, но мозг мой отказывается примириться с окружающим миром, покуда я не узнаю ее имени!
- А если узнаешь – примирится? – заинтересовалась любознательная Гермиона, подходя к товарищам взаде, потому что она была очень умная и хотела все знать.
- Отстань, заучка! – Гарри не хотел и не мог видеть никого, кроме прекрасной красавицы.
Она захватила его сердце и произвела опустошение в его мозге.
- Моя имя, - пропела волшебница грудным контральто, звенящим, словно колокольчик, - Барбарелла-Иезавель-Изольда-Боудикка Риддл-Слизерин. Можете звать меня просто Барби. Я – прямой потомок Годрика Гриффиндора…
- А почему – Слизерин? – спросила любознательная Гермиона.
- А чтоб никто не догадался, - объяснила Барбарелла-Иезавель-Изольда-Боудикка. – Так мне посоветовал мой двоюродный отец Альфонс-Донасьен-Франсуа-Аберфорт Дамблдор, который приходится Альбусу Дамблдору внучатым дядей. Кстати, я собираюсь поступить на два факультета сразу – на Гриффиндор и Слизерин, чтобы никому не было обидно.
- Очень правильное решение, девочка моя, - сказал подошедший откуда не возьмись старик с длинной серебряной бородой, доходившей до самых бровей, из которых лукаво выглядывали очки-половинки. - Вот и наступил момент, когда тебе можно вступить в этот таинственный, холодный снаружи и тёплый изнутри замок Хогвартс.
Перед Барби предстал большой зал. По форме он был круглым и только в самом конце был маленький квадрат.
- Пойдем с нами, - трепетно промолвил Гарри, пронзая Барби сияющим взглядом очков. – В гриффиндорскую гостиную.
- А лучше сразу – в спальню, - подхватил Рон.
- Нет уж, - возмутился Малфой. – В Слизерин так в Слизерин.
- У Барби будет отдельная спальня, - ласково сказал Дамблдор, ни на что не намекая.
И все сразу поняли, что он ни на что не намекает, и дружно согласились.
- Что здесь происходит? - закричал носатый ублюдок с прекрасными черными глазами, мечущими искры, и сальными черными волосами, роскошно падающими на плечи. - Что это за сборище? По сто баллов с Гриффиндора, Хаффлпаффа и Пуффендуя! Сто баллов Слизерину!
Барби подняла очи к потолку, откуда поглядела ими в пролетавшего мимо Пивза. Пивз ахнул, отрастил пару крыльев, в руках его появился лук со стрелами, из которого он выстрелил в профессора Северуса Снегга и попал ему прямо в сердце. Стрела со звоном отскочила – сердце у профессора было каменное.
- Три дня отработки на урановых рудниках, - сказал Снегг Пивзу и с беспокойством ощутил, что на поверхности сердца появилась царапина.
Он полюбил прекрасную Барби.
- А где же твой фамилиар? – поинтересовалась у Барби любознательная Гермиона.
- Вот, - Барби предъявила янтарную сову размером с самую крупную курицу.
- Ишь ты, каменная птица, - позавидовал Рон.
- А летать она может?
- Еще как!
Барби приняла позу «Дискобола» и метнула сову в Драко Малфоя. Тот упал.
- Сто баллов с Гриффиндора, - прошипел Снегг, томясь любовью, но тщательно ее скрывая (потому что он был очень скрытный).
- А я и на Слизерине учусь, - надула губки Барби.
- Фигня вопрос, - согласился Снегг. – Сто баллов Слизерину.
- Видите, как я ловко все устроила? – завлекательно улыбнулась Барби.
Золотое Трио застонало квинтетом.
Дамблдор, который был очень мудрый, потому что ему исполнилось сто пятьдесят лет, мигом догадался, что у него появился соперник, и сказал ласково:
- Дорогой Северус, только что мне лорд Волдеморт прислал сообщение, что ты не уплатил партийные взносы за последние пять лет.
Злобный профессор зелий ахнул и умчался платить взносы. Этим не шутят.
А Барби отправилась осваивать свою новую спальню. Спальня – это очень важное место в жизни каждой девушки, поэтому она должна соответствовать ее растущим духовным запросам. На этот раз Барби осталась довольна.
Спальня была обставлена в постельных тонах, создававших изящную планировку. В этих цветах и их оттенках было всё, кровати, гардеробы, тумбы, кресла. Лишь небольшой угол около камина не подчинялся правилу двуликости этой комнаты, сохраняя непредвзятость в цвете. Шторы цвета морской волны и кровать цвета молодого дерева хорошо дополняли друг друга.
Барби разделась и прыгнула на кровать, но та отпружинила ее в окно навстречу ночи. Ударившись о стекло, Барби сползла на пол. Голова сразу заработала.
Что ждет ее, прекрасную и мудрую колдунью в этом таинственном замке, в этой школе Чародейства и Волшебства? Удивительные приключения? Неземная любовь? Или… Холодный пот полился по бледному челу Барбареллы тонкими струйками, когда она представила себе еще одну, чудовищную, кошмарную возможность… нет, нет, этого не может быть – ангел-хранитель не допустит такого надругательства над хрупкой барбиной психикой… но страшное слово билось то об одну стенку мозга, то о другую: «Учиться! Учиться! Учиться!» Прямо как похоронный колокол.
Барби поднялась с пола и пошла прогуляться, чтобы бодрящая свежесть ночных коридоров охладила ее разгоряченные голову и грудь. Она шла на Астрономическую башню, чтобы пообщаться со своими мельчайшими внегалактическими друзьями – звездами. Луна, конечно же, была самым большим ее другом (ночью, а днём солнце).
Но встрече было не суждено состояться, потому что черная тень нависла над Барбареллой, и некто склонил над ней свой гордый профиль, чем-то напоминающий о хищной птице.
- Мисс Ридлл-Слизерин? – профессор Снегг саркастически вскинул бровь, а потом виртуозно подхватил ее на лету. – Что вы здесь делаете в столь поздний час?
- Прогуливаюсь, - ответила Барби, трепеща ресницами.
- А почему вы голая?
- Ой. Это я задумалась, - объяснила Барби.
Снегг сделал шаг вперед и, уткнувшись носом на что-то мягкое и тёплое, услышал возмущённый голос Барби:
- Профессор! Что вы себе позволяете? Вы трогаете мою грудь! Носом!
- Простите, мисс Ридлл-Слизерин, - смутился Снегг. – Я плохо вижу. Это канонический факт.
- Ах, - Барби понимающе кивнула. – Говорят, что недостатки зрения обычно компенсируются развитым осязанием. Может, вам потрогать мою грудь руками?
- Как можно предлагать такие вещи невинным профессорам зельеварения?! – возмутился Снегг, исполняя просьбу.
Развитая профессорская рубашка нашептывала Барби латинские глаголы, и это было очень эротично. Барби растеклась по профессору, ласково оплетая его нижними ногами, и счастье было неминуемо, но тут из-под мантии-невидимки выскочило Золотое Трио и радостно воскликнуло:
- Превед!
- А что это вы тут делаете, а? – заинтересовалась любознательная Гермиона.
- Починяем примус, - не растерялся Снегг.
- Где примус, где? – закричало хором Золотое трио и бросилось догонять улетающие призраки Примуса, Секундуса и Септимуса.
- Идите в спальню, мисс Ридлл-Слизерин, и поразмыслите над своим поведением как следует! – сурово сказал Снегг, отрывая от себя присоски Барби и бросая ее на каменный пол.
Потому что он любил Барби, но у него были принципы. Целых один – не трахать своих учеников при свидетелях. Он чтил уголовный кодекс… местами.
- Опять размышлять, - горько молвила Барби, потирая ушибленный копчик. – Я такая крутая ведьма, что размышления меня только испортят. Нет уж, профессор. Мучайтесь своей неразделенной любовью дальше, а я пойду спать.
И с этими словами она вернулась в свою спальню и снова залезла в свое «убежище» под названием одеяло.
Утренняя прохлада залетела в комнату и освежила ее. Солнечный луч игриво ткнул девушку в глаз. Барби неохотно проснулась.
- Хогвартское время – одиннадцать часов пятьдесят восемь минут, - сообщил будильник. – В Петропавловске-Камчатском – полночь.
«Зачем я не в Петропавловске-Камчатском?» - грустно подумала Барби.
Солнечный луч постучал Барби по лбу.
- На урок по Зельям опоздаешь, - шепнул он задушевно.
- И правда, - вспоминал Барби. – Я же сюда учиться приехала. Типа.
Потягиваясь, она, наконец впустила яркий свет в свое сознание. Руки, только что разведенные в разные стороны для преприятнейших потягушек, в тихом (только до поры, до времени) изумлении упали обратно на кровать.
- Нечего тут изумляться, - укорила Барби свои руки. – Дело надо делать.
Она вошла в ванную, пройдя насквозь перегородок тонкоребрость, и озарилась огнями прожекторов, лучи которых ослепляли вошедшего, как это обычно и бывает в ванных комнатах.
Посмотрев на себя в зеркало, Барбарелло осталось недовольно. Ее волосы, обычно аккуратно вьющиеся чуть ниже колен, скрутились в воронье гнездо. На макушке весело попискивали птенцы. Крупная ворона влетела в двери ванной и, зависнув над головой Барби наподобие колибри, принялась кормить птенцов червяками.
- Ну и дела, - заподозрила непорядок Барби. - Где тут расчески?
Какая удача! Прямо на раковине, и над ней, и под ней оказались многочисленные полочки, здорово! Сколько тут всего много… Какие-то непонятные палочки, кисточки, коробочки, щетки… а вот и расчески! Наверно, какие-нибудь волшебные.
Взяв наугад одну, Барби повертела ее перед глазами. Светло-коричневая рукоятка из дерева, и похожая на массажку щетка в довершение.
- Ишь ты, - заметила Барби. – У меня дома все расчески состояли только из ручки. Попробуем чесануться.
Через полчаса мучений и нескольких вырванных клочков волос, в отражении зеркала стояла вполне причесанная девушка с длинными золотыми волосами.
«Как у меня», - подумалось Барби.
Потом она одела чудесное платье: нежно-алого цвета, не слишком пышное, оно спадало к полу очень легко и свободно. Плечи были открытыми, а вырез на груди чем-то напоминал верх сердца. Еще платье было с маленькими золотыми бусинками, которые сияли, как далекие-далекие звезды.
- Афигеть, дайте два, - прошептала Барби самой себе и отправилась на урок Зельеварения.
Она вплыла, как каравелла по зеленым волнам, и даже закаленный Снегг прикрыл глаза, потому что сияние, исходившее от Барби, ослепляло сетчатку и радужку и ложилось на сердце несмываемым пятном, сиявшим, как мрак, и огненным, как лед.
Собравшись с силами, профессор хлебнул для храбрости из котла Долгопупса, закусил тритоном и продолжил урок.
- Долгопупс, что такое "ашдвао"?
Долгопупс поник головой.
- Сто баллов с Гриффиндора.
- Грейнджер, что такое «ашдвао"?
- Вода!
- На каком языке? – заинтересовалась любознательная Барби.
- На суахили, - подсказал Малфой.
- А где сто баллов Гриффиндору? – заинтересовалась любознательная Гермиона.
- Где, где… в гнезде! – ответил неизменно остроумный Мастер Зельеварения, Зельесоления и Зельесушкигрибовназиму. – Риддл-Слизерин, солнце восходит на западе или на востоке?
Это был такой неожиданный вопрос, что Барби показалось, будто ее мозг ударился об макушку головы. Студенты зашушукались. Еще никому таких сложных вопросов не задавали. Гермиона принялась лихорадочно листать учебники.
Барби напряглась. Ей было необходимо сохранить единственное богатство незамужней девушки – репутацию блондинки.
- Оно не восходит, оно встает! – воскликнула она.
На слове «встает» все мальчики в классе ахнули, а девочки забросали Барби уховертками. Они не знали слова «фэм», потому что это были недоразвитые колдуньи, которые и девственности, небось, только к тринадцати годам лишаются.
Снегг, умело скрывая свою страсть, уже готовился снять сто баллов с Гриффиндора и начислить сто баллов Слизерину, но неожиданно в тише замка раздался столь привычный разуму звонок, и Барби спасла свою репутацию.
Барби догадывалась, что спас ее Дамблдор, следящий за юной волшебницей из-за своих очков полумесяцев, но она осталась холодна, потому что боялась запутаться в бороде. Вот если бы директор догадался побриться или хотя бы заплести бороду в стильные дреды, она бы еще подумала.
Дети радостно высыпались из класса, замусорив собой коридоры, и побежали на следующий урок, который был урок Прорицаний. По дороге Барби встретился Дамблдор.
- Хочешь лимонную дольку? – ласково спросил он.
«Клофелином обсыпал, старый педофил. Усыпит и изнасилует», - догадалась Барби.
И взяла две.
Дамблдор пошел дальше, оставив Барби в недоумении давиться дольками.
«Заманивает!» - сообразила Барби и пошла на урок Прорицаний, потому что ей надо было поразить своими знаниями учителей и студентов, потому что Барби была крутая колдунья и училась у самой Кассандры, а потом – у самого Мерлина из Соловецкого НИИ ЧАВО, а потом – у синоптиков из Гидрометцентра.
- Сегодня мы будем учиться гадать на тарелке овощного супа, - сообщила Трелони. – Так, взяли тарелки и выпили бульон… не выделывайтесь, Малфой, со своей ложкой, пейте из тарелки, как все. А теперь посмотрели на вареные овощи.
Барби посмотрела, и неожиданно пришло к ней видение. Оно было уж очень неожиданное потому, что Барби упала бы лицом в тарелку, если бы Рон ее не придержал за попу. Инсайт случился у Барби. Мысли окружающих шквалом набросились на нее, будто рой пчел, но она схватила том Нострадамуса и убила их все, оставив только одно Предсказание, которая и высказала немедленно к всеобщему изумлению. Один Драко скептически глядел на Барби, охваченную пророческим экстазом. Он не мог поддаться ее чарам, потому что был влюблен в Гарри Поттера, но и его уже начало околдовывать колдовское очарование очаровательной колдуньи.
«Просто кукла без ничего», - думал Драко, - «лишь красивая улыбка, мягкое и упругое тело, сапфировый отблеск глаз… Но вовсе не колдовство спектрального прорицания этой персоны… Нет, совсем нет».
- Ой, а она разговаривает... – Трелони прислушалась к невнятному, но грозному бормотанию Барби, - да еще какими семиэтажными ворожениями!
От этих комментариев релаксация девушки не уменьшилась, а даже, наоборот.
- Я побежу Темного лорда, - провещала Барби.
- Или от него? – уточнила любознательная Гермиона.
- В него! – отчеканила Барби.
- Или он в тебя, - зловеще ухмыльнулся Драко.
- Меня поддержит мое фирменное упрямство, а если нет, пошлю все на хрен, - продолжала Барби.
- Мне нравится ее решительный настрой! – умилился Гарри, внимательно глядя во вздымающееся декольте Барби.
Декольте игриво подмигнуло соском. Барби быстренько вышла из транса и подтянула украшенный стразами бюстгальтер повыше, ибо нефиг.
- И Волдантевморд будет мертв, как прошлогодняя морковь на поле для гольф! - докончила Барби свои мысли.
- О ком это она?
- Заткнись, любознательная Гермиона! – застонали все. – Мы что тебе – энциклопедия для почемучек?
- Ночь пройдет, пройдет пора ненастная, солнце взойдет! – заключила Барби.
Класс разразился восторженными криками.
Школьники и Трелони молчали и испуганно озирались. Орущая комната была им внове.
- Что происходит? – ворвался в класс бдительный Дамблдор, которого позвал Снегг, который как всегда подслушивал под дверью, которая была неплотно закрыта, потому что… потому что… В общем, неважно.
- Мисс Реддл-Слизерин только что изрекла пророчество, - наябедничала Трелони. – Оказывается, Избранная – это она. Она победит Волдеморта в ясный солнечный день и принесет нашему магическому обществу мир и процветание!
- О как, - удивился Дамблдор. - Гарри, мальчик мой, у тебя есть шанс дотянуть до старости.
Гарри Поттер что-то прошептал и перекрестился.
- Видите, как её трясёт? – заметил Снегг. - Это в неё всасывается новая сила.
- Иди же и принеси мне голову Волдеморта на серебряном блюде! – воскликнул Дамблдор, спешно пересматривая свои планы. – А я тебе станцую танец семи покрывал.
- О да, я смело пойду на бой, - отвечала отважная Барби, не убоявшаяся танца в исполнении директора, и даже Трелони поглядела на нее с восхищением.
А тем временем полные страстью сапфировые глаза обратили на Гарри свой взор. Барби понеслась к нему, как неукротимый бладжер, и пала ему на грудь.
- Ты меня любишь?
- Как-то я даже растерялся, - признался Гарри. – Поцелуй меня взасос, тогда я определюсь.
- Не время целоваться, - одернул его Снегг. – Тем более что ты уже определился во время нашего последнего занятия окклюменцией. Не отвлекайся, отважная Барабелла. Пришло время спасти мир.
Конечно, он знал, что говорит, ведь он был когда-то черным магом и даже знал некоторые темные заклинания. Кроме того, его обсидиановые глаза так страстно ощупывали декольте Барби, что она не могла устоять перед этим властным призывом и пала на грудь профессору Снеггу.
- Сделать это для вас, мой профессор? – прошептала она хрипло.
Снеггу этого сразу захотелось, но его принцип ему не позволил. Поэтому он просто сказал:
- Убей его.
На секунду Снеггу, который щекой прислонился к голове Барби, послышалось, как шуршат ее извилины. Это было эхо.
- Она уйдет или так и будет вешаться на всех? – ревниво спросил Драко, который любил не только Гарри Поттера.
Барби тут же вспомнила про него и, подойдя к Малфою, крепко с неженской силой обняла его. Драко затрепыхался в могучих объятиях, но вырваться не смог.
- Знаешь я когда тебя увидела, ты мне был оч приятен, - с придыханием молвила Барби. - Ты симпатичный, прикольный, веселый, хорошый... нетакой как все... В тебе есть что-то особеное... Я тебе доверяю.... Вправда не думала что буду с тобой опсчатся, посли некоторых твоих слов......Честно мне было неприятно тогда слышать от тебя такие слова.................... Но ты хорошый.............
- Еще раз говорю - ИДИ НА ХУЙ!!!
- Ах, застенчивая пуся, - умилилась Барби. – Ничего, вот вернусь с победой, ужо я тебя пообщаю.
Малфой заплакал слезами по щекам и выбежал из класса.
«Горюет», - подумала Барби.
- Я пошла, - сказала она просто.
Герои выражаются просто. Ведь они просто герои. Они по-другому не могут. Если бы они выражались сложно, то были бы философы. А философы редко бывают героями. Потому что герои не должны много думать. А то подумают: «На фига мы в это встряли?» Но они так не думают, потому что они герои. И Барби отправилась спасать мир.
Дамблдор грустно улыбнулся ей вслед и нарисовал глазами контур сердца.
По лицам школьников прогуливались радостные улыбки, обмениваясь приветствиями и поклонами, и даже профессор Снегг немного просветлел.
Над головой Барби серело, покачиваясь, осеннее небо. Сиреневые и синие деревья, не такого уж и большого размера, как выглядели из дали, колыхались на ветру, и несли приятный аромат конопли.
- Где живет лорд Волдеморт? – спросила Барби у ветра.
Но ветер не ответил Барби. Он не хотел с ней разговаривать.
И Барби пошла, куда глаза глядят. Ее прекрасные сапфировые глаза глядели куда угодно, только не под ноги, и через минуту она споткнулась и провалилась в кроличью нору, и, пролетев по ней, оказалась прямо в подземельях Волдеморта.
- Кто здесь? - воскликнул Темный Лорд, заслоняясь руками.
- Это я здесь, - гордо отвечала Барби, выступая ему навстречу. – Я пришла сказать, что хочу сказать тебе что-то.
Волдеморт открыл рот и, подумав, задумчиво почесал голову. Что сказать на это, он не решил, поэтому решил больше не искать.
- А кто ты?
- Я Избранная! Прямой потомок Годрика Гриффиндора и Хельги Хаффлпафф! Я пришла избавить мир от твоего адского присутствия!
- А как же Гарри Поттер?
- Я вместо него.
- Нет, погоди. Так нельзя. Коней на переправе, то есть – героев на расправе не меняют.
- Еще как можно, - Барби выпятила грудь. – Это фик про меня, что хочу, то и ворочу.
От ее рук стало исходить золотистое сеяние.
- Я убью тебя, лорд Волан-Дер-Морт! – воскликнула Барби и взмахнула палочкой. – О, подлый сферический злодей!
- Я не сферический, - огорчился Волдеморт, оглядывая свое изнуренное шейпингом и голливудской диетой тело.
- Во всех сферах ты злодей! Погибнешь ты сейчас, и тот, которая тебя убьет, будешь я!
Барби выставила ножку в маленькой красной туфельке и сетчатом чулке вперед, отвела руку в браслетиках и фенечках за голову, тряхнула копной волос, которые бодро зашевелили локонами, декольте поддернула вниз, а юбку – вверх, потом повела бедрами…
- Авада Кедавра, - сказал заскучавший Волдеморт.
Судороги побежали по телу Барби, прячась под платьем, и девушка упала на спину лицом вниз. Ее волосы красиво разметались по земле, одна нога указывала на юг, другая – на север, третья – в сторону Хогвартса. Она лежала перед Волдемортом на полу, рука вся в крови, от волшебной палочки сломалась на две половинки, и даже крысы плакали над ее телом, потому что им было жалко, потому что она умирала, и красота ее уходила навсегда, а Волен-ди-морд не плакал, потому что он был совсем бесчуйственный, и душа его раздробилась на восемь половинок, и сочувствовать такой душой стало совсем невозможно.
- Любимый, - простонала Барби, прекрасная и трагичная, как умирающая утка. – Я погибаю… Гарри… Северус… Альбус… Драко… Марти-Стю… черт, сколько же вас было… я ухожу в сумрак! Я знаю, что вы будете скорбеть обо мне навсегда, и боль обо мне не отпустит вас, словно шрам.
- Авада Кедавра! Авада Кедавра! Авада Кедавра! – закричали Пожиратели хором, обливаясь горькими слезами.
- Прощай, Хогвостр, мой дом, и мое проклятие, – проговорила Барби в пустоту. Излишне пафосно, но от души.
И на свете стало одной Барбареллой-Иезавелью-Изольдой-Боудиккой меньше.
Когда ее хоронили, шел дождь.
И тут она не угадала!
P.S. А вы думали, она победит Волдеморта? Нет, вы правда так думали?
@музыка: James Arthur Impossible
@темы: Милый Гарри.